Легенда советского и мирового кукольного театра Рейн Агур поставил в омском «Арлекине» спектакль по пьесе Шекспира «Сон в летнюю ночь» и рассказал ОмскПресс о своей жизни, о случайностях и о том, как кукольный театр помог обойти советскую цензуру.
Расскажите, как вы вообще попали в кукольный театр? Вы ведь входили в первый выпуск актеров театра кукол Ленинградского государственного института театра, музыки и кинематографии имени Николая Черкасова.
Р.А.: В жизни все случайно! Я могу не знать, как человек оказался на своей должности, но, когда начинаешь разговаривать с ним, чаще всего оказывается, что это все было случайностью. На самом деле я хотел поступить в университет Тарту, но по политическим причинам эта возможность мне оказалась недоступной. В то же время случайно в Ленинграде Михаил Королев, режиссер большого кукольного театра Ленинграда, получил при институте театра, музыки и кинематографии кафедру кукольного искусства. Часть студентов он себе набрал, но часть хотел добрать в Эстонии и для этого приехал в Таллинн. Друзья узнали о наборе на курс, и с помощью «сарафанного радио» я об этом прослушивании узнал.
Судьба!
Р.А.: Да, абсолютная случайность. Я пришел, и меня попросили изобразить этюд… Я тогда почти ничего о театре не знал, лишь иногда ходил на спектакли да концерты посещал, и спросил: «А что такое этюд?». Так что на вступительном экзамене экзаменатор мне еще и объяснял, что такое этюд и в чем его главные особенности.
То есть изначально театр не был вашей целью?
Р.А.: Для меня тогда это было единственной возможностью учиться вне Эстонии. Но потом я всей душой полюбил театр, стал первым в Эстонии актером кукольного театра с высшим образованием. Была возможность перейти в драму, но я принципиально туда не пошел, потому что там я бы себя не чувствовал хорошо, там слишком были популярны спектакли про «хорошую советскую жизнь». Вообще для меня важен любой театр, разве сейчас уже остался чистый балет, чистая драма? Кукла давно смешалась с человеком, хотя меня считают одним из первых деятелей кукольного театра, кто вытащил актера из-за ширмы. Меня за этого много ругали. Наше поколение вообще много ругали, старики говорили, что мы убиваем куклу. А мы отвечали: «Если он настолько слабый, пусть умрет»… Не умер же!
Наверное, вас часто спрашивают, как изменился за эти годы кукольный театр. Очень интересно узнать, ведь перед вашими глазами прошло пять десятилетий его истории!
Р.А.: Да, он очень сильно изменился! Например, я пришел в кукольный театр в период, когда считалось, что куклы должны быть максимально натуралистичными. Кукла-кошка делалась из шкурки настоящей кошки… Жуткое дело! Когда я пришел с дипломом актера, то быстро объявил в театре, что я не буду актером.
Почему решили, что не будете актером?
Р.А.: Мне нужен режиссер, я без режиссера не могу. И мне нужен другой театр. На Западе в то время уже происходили большие перемены в кукольном театре, в его оформлении, многое менялось во Франции, в Румынии, которая была очень значимой. Все шло по направлению к обобщению, абстракции, в то время как в Эстонии и во всем Советском Союзе царил убийственный натурализм. У Королева мы многое обсуждали, критически рассматривали. На Урале очень много людей участвовало в переменах, которые охватывали советский кукольный театр. Я был географически отдален, но держал руку на пульсе, мы дискутировали и не соперничали, потому что не было смысла. Сейчас готовится к публикации книга, посвященная истории эстонского кукольного театра, я читал часть из нее и вспомнил: все сдачи моих спектаклей заканчивались всегда одним и тем же: «Так неправильно! Так нельзя!». Постоянно одно и то же! Сейчас очень интересно читать.
Как вы оцениваете состояние кукольного театра в Эстонии сейчас?
Р.А.: Плохо, откровенно плохо. Хотя туда постепенно собираются люди, добровольно идут в кукольный театр, но нет лидера, который мог бы понять ситуацию, который мог бы заняться рекламой театра. Я отказался ставить спектакль в Эстонском государственном кукольном театре, когда они меня приглашали в последний раз, – то, что они сейчас делают, это не театр, это антитеатр, это только бизнес. Мне это не нравится, я этого не скрываю.
Вы немало ставите в России, что скажете про наш кукольный театр?
Р.А.: У вас лучше, люди ищут, находятся в поиске тем, которые нужны людям. Театр ведь должен быть нужным, иначе не проживешь! По-моему, нужно заканчивать с тем, как поступали кукольники в советское время: использовали сказки как нейтральную площадку, ставили их, потому что никто не придерется. На самом деле, это совсем не то! Те сказки, которые мы играли для самых маленьких, они совсем не для маленьких были придуманы.
Я читала, что «Сон в летнюю ночь» вы впервые ставили в качестве протеста советской власти. Это правда?
Р.А.: Мы любым своим шагом протестовали, это так. Я читал доносы на себя, очень смешно! Всё правда. Писали, что я ненавижу советскую власть, иронически говорю о «временных трудностях»… Мое поколение всё это прекрасно знает.
Как думаете, о каких проблемах нужно сейчас говорить?
Р.А.: О свободе. О личной свободе! Это сейчас очень важно.
По какому принципу вы выбираете театры, с которыми будете сотрудничать?
Р.А.: Сотрудничаю с теми, которые мне нравятся. Когда я пошел на пенсию – это было уже давным-давно – я стал свободным человеком! Работаю сколько хочу, где хочу и с материалом, с которым хочу. Я больше не раб театра, когда ты просто должен что-то делать – например, новогодние елки. Никто не хочет ими заниматься, но нужно, деньги ведь необходимы… У меня, наверное, 226 или 227 постановок за всю жизнь. Такое количество – это стыдно, потому что невозможно глубоко копать и находить золото при таком объеме работы. Другой раз у меня по 8 спектаклей в сезон выходило, просто потому, что надо было! Берешься и делаешь, и стараешься, чтобы людям понравилось.
Сейчас, как свободный художник, больше классику выбираете?
Р.А.: Да. И материал, который меня самого интересует.
В том числе Шекспир. Чем именно он из классиков вас так привлекает?
Р.А.: Это даже странно: человек писал для своего современника 400 лет назад. И современник его понимал, ему это было нужно. 400 лет спустя я ставлю это же для своих современников, которым тоже это интересно и нужно. 4 века мы не менялись, такими и остались! На самом деле, в этом заслуга Шекспира, который знал, что такое человек, а не просто тень, которая по улице идет. У него что ни характер – это человек, не должность. И это не меняется, и это дает артисту и режиссеру огромный материал для размышления. Таких писателей очень мало.
Кроме Шекспира вас какие авторы привлекают?
Р.А.: Есть эстонские писатели, которые о театре и не думали. Например, начало следующего года – январь и февраль – я проведу в холоде, в Железногорске, это Красноярский край. Там я планирую поставить детский спектакль по книге эстонского классика – «Маленький Илимар» Фридеберта Тугласа. Он написал эту историю о себе, а я уже не в первый раз поставлю ее на сцене. Причем этот писатель терпеть не мог драматический театр, потому что там врут!
А про кукольный театр он что-то говорил?
Р.А.: Кто вообще обращает внимание на кукольный театр? Шекспир ведь тоже не обращал внимания на кукол. Я сейчас пытаюсь припомнить писателей, которые думали о них… Сервантес немного был заинтересован куклами, Анатоль Франс очень интересовался кукольным театром, правда, ничего не написал для него, а о нем писал. Гордон Грег – он не писатель, театровед и режиссер. А так… Куклы, ну что куклы? В советское время такое отношение было даже хорошо для нас, цензура нами не интересовалась, а мы это использовали!
Как использовали?
Р.А.: Один мой друг, сначала писатель, потом и режиссер, написал для меня пьесы о Гулливере – «Гулливер в стране лилипутов» и «Гулливер в стране великанов». Это была иносказательная история Эстонии в Советском Союзе и о Советском Союзе в целом, очень жесткая политическая пьеса. Цензура молчала. Она и не поняла ничего, а люди ходили и все понимали. Потом мы эту пьесу показывали Королеву в Ленинграде в клубе КГБ, можете себе представить!
Напоследок скажите пару слов о работе с омским театром. Довольны ли вы постановкой?
Р.А.: В молодости я никогда не был доволен, а сейчас начал проще относится: мы сделали всё, что смогли, постарались максимально. Небольшие недостатки есть всегда. Сотрудничать с труппой было хорошо, люди желали работать и работали с 21 июня без выходных, почти месяц с утра до вечера. Свободных дней у них было 3 или 4. Сложно только справляться с омской жарой: весь гардероб, который я взял с собой сюда, не подходит к этой погоде. Да у меня и дома нет подходящей для такой погоды одежды! Пока в Омске +36, в Таллинне +21, поэтому я хочу вернуться туда вскоре после премьеры. В остальном у вас очень хорошо.
Текст: Анна Атягина
